Допинговый скандал с подменой мочи через дырку в стене – важная веха в развитии спорта. Наверное, даже мирового. Но, помимо очевидного отношения к такой спецоперации, есть смысл обратить внимание и на действия МОК и WADA, да и вообще на суть и функцию этих организаций. А поскольку обе играют важную роль в мировом спорте, интересно оценить судьбу их действий.
Сразу скажу, что все большие парни в этой истории – плохие парни: и наши спецагенты и чиновники, и международные антидопингагенты и чиновники. Спортсмены здесь вообще ни при чем, не о них речь – они всего лишь пушечное мясо для одних и крепостные своих господ для других. Чтó они там и зачем едят и колют, на что рассчитывают, чтó умеют кроме как тренироваться и соревноваться, на каких ролях они видят спорт в современном мире из своей маленькой скорлупы – это их личное дело. Они с детства тренируются ради некорыстного интереса, и потом для многих из них спорт так и остается важнее денег. Точнее так: спорт – желаемый образ жизни, и спортивные спонсоры дают лучшим возможность заниматься только спортом. Конечно, если честолюбие сильно развито, если вокруг все химичатся, если попал в жернова победождущей системы, если спонсор недоволен результатами – то уберечься от химии невозможно.
Тезисы Латыниной
Юлия Латынина, обсуждая допинговый скандал перед Олимпиадой в Рио, со всем своим полемическим задором отметила, что МОК состоит из «чрезвычайно ограниченных, глупых, спесивых люди, чьи мозги привычны к бегу на длинные дистанции, но к мысли на длинные дистанции привычны хуже, они даже не понимают, что пилят сук, на котором они сидят».
Далее она называет причины падения мирового интереса к Олимпийским играм:
1) Игры не окупаются. Дорвавшиеся до денег бюрократы из МОК забирают себе слишком много денег: «Спортсмен тренируется – и это за свои деньги. Страны строят стадионы – и это за свои деньги. А потом приходит МОК, продает телевизионные права и получает прибыль. Шикарно!»
Кроме того, «список олимпийских видов спорта расширяется за счет малоинтересных для зрителя соревнований, потому что всякая бюрократия всегда стремится к расширению».
В результате Олимпийские игры уже давно перестали окупаться и стремительно теряют привлекательность для инвесторов. Поэтому демократические страны все менее интересуются проведением Олимпиад, но тем легче получить право их проведения странам с авторитарными режимами: «Там и выпивка льется рекой и чемоданы летают без крыльев. И вот отдельные члены МОК могут поужинать с местным царем, отправиться с ним на охоту. Вообще, все что угодно. Скоро такими темпами мы увидим зимнюю Олимпиаду в Дубае».
2) Падает доверие к самому МОКу. «Авторитарные режимы, которые склонны добывать Олимпиады любой ценой, склонны также к государственным программам поощрения допинга. За эти государственные программы в разные времена просто попёрли Кувейт, Индию, Гану и Панаму. Некоторых возвратили… Поэтому перед спортивными бюрократами возникает очень сложная проблема: с одной стороны, нельзя отвергать авторитарных клиентов, которые одни способны обеспечить их счастье и правильно ухаживать. А, с другой стороны, нельзя понизить капитализацию игр за счет явной коррупции и закрывания глаз на допинг».
В качестве примера Латынина приводит ситуацию перед нынешней Олимпиадой: МОК не пошел на поводу жесткой линии WADA и не «забанил» Россию, чтобы не развалить выстроенную под себя систему личных бенефитов. Вместо этого «он исключил из Олимпиады ту самую бегунью Юлию Степанову-Русанову, с показаний которой все и началось. То есть МОК стал на сторону страны, сделавшей применение допинга государственной системой, и наказал атлета, изобличившего систему. Таким образом, МОК повел себя, как шайка мелких мошенников. Это в очередной раз будет способствовать падению капитализации игр».
Олимпиада – для всех!
Общий вектор суждений Латыниной не вызывает возражений, хотя о деталях можно спорить.
Добавление в программу новых видов спорта – это естественный процесс. Среди новичков могут быть и «малоинтересные для зрителя» виды. Но интересность это чтó – зрелищность? Тогда что зрелищного, например, в таком классическом спорте, как плавание? Ничего зрелищного: всё под водой и по прямой. А вот, например, неолимпийские городки очень даже зрелищны, и если вы скажете, что в городки играют только в России, то это не так: в gorodki играют и в Европе. Дело не в зрелищности, а в раскрутке. Раскрутить можно что угодно. А раскрученный спорт вдруг становится всем интересным – кто кого и за сколько ходов? Ведь в спорте самое главное: кто и кого. А когда интересно кто кого, зрелищность перекрывается азартом узнавания результата, который можно прочитать и в газете. Причем в газете журналист расскажет всю подноготную, вскроет глубокий психологизм, подправит жареными фактами из личной жизни спортсменов – то, что не увидишь по ТВ. Вот вам и глубокий общественный интерес.
Пусть спортсмены выступают при пустых трибунах, весомость олимпийской медали от этого не уменьшится. Да и кто дал право судить об интересности и объявлять одни виды спорта равнее других? Все они имеют право на своих олимпийских чемпионов. Поэтому лучший способ убрать противоречия и обиды – ввести в состав Олимпийских игр все виды спорта, которые имеют международные федерации. А что? Кстати, тогда ведь в Олимпиаду попадут не только городки, но и французский бокс «сават», и примкнувший к нему бодибилдинг! Мы будем только радоваться, что исполнилась мечта братьев Вейдеров…
Другое дело, что для удовлетворения тщеславия некоторых видов спорта и обеспечения всеобщего равенства организаторы Олимпиад потратят немалые деньги. То есть умножение олимпийских сущностей сверх сегодняшнего «необходимого» – это, конечно, лишние затраты. Если же в Олимпиаду включить все виды спорта сразу, то скорее всего придется построить общими силами один-единственный, но грандиозный Олимпийский город – Olympolis Magnus, где всегда и проводить Игры. Или проводить их блоками – неодновременно и в разных странах. Можно даже растянуть Олимпиаду на весь олимпийский цикл, поддерживая к ней непрерывный интерес. В общем, кто захочет дать всем сестрам по олимпийским серьгам – тот найдет решение. Человеческая цивилизация и не такой масштабности проблемы решала – вон, например, люди на Луну летали, причем силами одной страны.
Медали – для всех!
Итак, помимо интереса, замешанного на зрелищности, важен интерес, замешанный на азарте. Сколько говорилось, что такой вид, как плавание, с его неимоверным количеством способов и дистанций – это ненормально. Пловец Фелпс прыгнул с бортика в воду – и получил золото. Прыгнул три раза – получил три золота. Майкл Фелпс – великий пловец, но им и исчерпывается основной интерес к олимпийскому плаванию. А недалеко от Фелпса две сотни футболистов рубятся две недели за один комплект медалей! И им некогда подшабашить, чтобы урвать еще одну медаль где-нибудь в беге на сто метров. Зато результат футбольного турнира – куда более значительное явление, чем финал стометровки кролем. При этом много ли тех, кто разбирается в «популярном» плавании и может отличить кроль от брасса? Похоже, даже функционеры в этом «плавают»: плавание «дельфином» до сих пор официально называется «баттерфляем».
Распределение медалей по видам спорта – вопиющий пример несовершенства Олимпийских игр. Где высшая справедливость, обетованная Кубертеном? Ушла к верхним людям?
Несчастные гимнасты вынуждены для равновесия с плаванием давать медали за отдельный снаряд, хотя суть гимнастики – это результат в многоборье. Для бодибилдинга, который стремительно наращивает категории, в каждой из которых есть несколько весовых или ростовых подкатегорий, аналогичное равновесие будет достигнуто выдачей медалей за каждую отдельную позу: чемпион мира в двойном бицепсе спереди в категории до 70 кг среди юниоров, чемпионка мира в третьем четвертном повороте в категории до 168 см среди мастериц мастеров…
Ненормальная диспропорция в распределении количества медалей по видам спорта, конечно, не заставит футболистов массово переквалифицироваться в пловцы или управдомы. Но что-то тут не так. Интрига и зрительский азарт в случае многомедального спорта безусловно размываются.
Интерес зрителей к виду спорта не связан с количеством разыгрываемых медалей. Скорее, наоборот: чем меньше медалей, тем более они ценны и тем выше азарт (для спортсменов всё ровно наоборот – чем больше медалей, тем им лучше). Поэтому резервы для оптимизации олимпийской программы надо искать не в недопущении новых видов спорта, а в секвестрировании «старых» видов.
Вот еще одна странная вещь. Статистика Олимпиады в Рио дает прелюбопытные цифры: а) в Играх приняло участие более 10 тысяч атлетов, б) было разыграно 306 комплектов наград (в 28 видах спорта), которые в общей сложности содержат 4924 медали. Простым делением получаем, что одна медаль в среднем должна была достаться каждому второму спортсмену! Конечно, такие уникумы, как Фелпс, немного искажают статистику, поэтому одна медаль приходится на троих. Но всё равно такое соотношение делает Олимпиаду едва ли не беспроигрышной лотереей. Ну и где борьба, где азарт?
Есть еще один важный показатель – рекорды. О какой спортивной эффективности Игр можно говорить, если в олимпийский табор собирается десять тысяч спортсменов? Это как с универсальным инструментом: ни одна его функция не будет работать так же хорошо, как у специализированного инструмента, созданного только под одну операцию. Специализированный спортивный инструмент по выявлению лучшего – это чемпионаты мира. Вот на них рекорды в основном и устанавливают.
При таком медальном изобилии и спортивной неэффективности действительно остается считать, что в Олимпиадах главное – не победа, а тусовка, то есть участие в тусовке. Для тусовки допинг не нужен. Но… удалось раскрутить престиж Олимпийских игр на свою голову. Во многих странах настолько заинтересовались укреплением патриотизма, что начали платить спортсменам за медали деньги из госбюджета; в некоторых отваливают за олимпийское золото до полумиллиона долларов. Само собой, вслед за государствами к спорту подтянулась и грязная-заразная политика, увидела, что можно половить рыбу в мутном потоке, и закинула удочку с допинговой наживкой. Но пока с допингом не начали бороться во вселенском масштабе, всё казалось бытовухой и вознёй в песочнице…
Крот работает
На самом деле вокруг Олимпийских игр и вообще вокруг большого спорта куда больше проблем, чем их зрелищность и окупаемость. Проблему зрелищности можно решить общими усилиями при доброй воле. Проблема окупаемости связана всего лишь с тщеславием устроителей – и МОКа, и страны-хозяйки; вопрос легко решается проведением Игр на существующих сооружениях или вообще в одном фиксированном городе. То есть райдер надо упростить!
Другие проблемы так просто не решить. И хотя сильная рука доброй воли могла бы покончить с большинством из них, есть проблемы, не решаемые в принципе, – те, которые связаны с человеческим естеством.
Вот очевидные проблемы олимпийского движения:
Спортивная бюрократия. Большой спорт абсолютно зарегулирован и прихвачен функционерами, которых тьма-тьмущая: это МОК и национальные олимпийские комитеты, международные и национальные федерации по видам спорта, правительственные чиновники (Министерство спорта в России). И во всех этих конторах есть председатели, замы, начальники отделов, специалисты отделов, секретарши, переводчики, завхозы, водители, системные администраторы… Один в кроссовках, семеро с бумажкой! И на хрена такой спорт нужен нам? Он же нужен только им, тем семерым.
Изначально базовые спортивные структуры – федерации по видам спорта – создавались для решения двух важных задач: принятие правил проведения соревнований и организация самих соревнований. Как-то так получилось, что для участия в соревнованиях нужно не просто заявиться, а быть членом данной федерации. В результате федерации по сути закрепостили спортсменов и стали олицетворять спорт, хотя мы под спортом до сих пор пытаемся понимать совсем другое – не спортивных феодалов и их холопов, а «быстрее, выше, сильнее»…
Если в стране есть несколько конкурирующих федераций по одному виду спорта, они бьются за право представлять спорт на международной арене, потому что для допуска на международные соревнования спортсмен должен быть крепостным членом той национальной федерации, которая является членом международной федерации, которая проводит соревнования. А чтобы попасть на Олимпиаду, нужно быть членом той международной федерации, которая аккредитована МОКом.
Спортсмену главное – не ошибиться и закрепоститься куда надо.
Так международная спортивная бюрократия начала рулить мировым спортом в своих собственных чиновничьих интересах, хотя мы до сих пор пытаемся считать спорт ареной справедливой и честной борьбы и бросаем в воздух чепчики, радуясь победам на допинговом фронте.
Случай бодибилдинга нам ближе, и он нам демонстрирует то же самое. Умелые действия отцов-основателей федерации IFBB раскрутили ее до главного представителя бодибилдинга в мире. При этом относительная скудость финансовых потоков и полная дискредитация бодибилдинга в общественном сознании не помогли федерации сохранить остатки демократии, гарантирующей хоть в какой-то степени, что голос разума будет услышан. Наоборот, обнаружилась несменяемость президентов – как и положено в авторитарных структурах, но, пока рулило их первое поколение, несменяемость можно было объяснить тем, что они – отцы-основатели.
Однако в России дошло до того, что бодибилдерская общественность не знает как и, главное, кем заменить нынешнего президента федерации, который наделал чудовищные ошибки. Этой весной оказалось, что Российская федерация бодибилдинга и фитнеса уже 11 лет не существует де-юре! Безусловно, это роковая случайность, рожденная традиционным отечественным пофигизмом, но проблема не в случайности, а в утаивании проблемы от общественности в течение 11 лет. Надо уметь отвечать за косяки. Но старая тачанка развернулась и яростно стрекочет в битве за бабло, зарабатываемое федерацией два раза в год – на Кубке и на чемпионате России, и, кажется, побеждает. То есть многолетний опыт приведения бюрократического механизма в движение делает президента несменяемыми даже в несуществующей организации! Которая к тому же легким движением бюрократической руки министра спорта РФ превратилась из Федерации бодибилдинга и фитнеса в Федерацию французского бокса «старый ботинок»…
Дискриминация по национальному признаку. Олимпийские игры почему-то принято считать вершиной пирамиды современного спорта. Но если большой спорт – это бюрократическая структура, живущая по бюрократическим принципам, то и Олимпийские игры – это вершина вершин спортивной бюрократии. Недаром попасть в МОК – самая вожделенная цель для отставного спортсмена, не умеющего больше ничего, как быть винтиком в большой отлаженной машине (пример – последняя радость Исинбаевой).
Олимпийская хартия декларирует, что «Олимпийские игры – это соревнования в индивидуальных или командных видах спорта среди спортсменов, но не среди стран» (§41), что «должно быть обеспечено отсутствие какой-либо формы дискриминации» (п. 6 преамбулы) и что миссия МОК – «противостоять любому политическому или коммерческому использованию спортсменов и злоупотреблениям в спорте» (§2, п. 10).
Но при этом Хартия уделяет огромное внимание гражданству спортсмена: «Любой участник Олимпийских игр должен быть гражданином страны, НОК которой подал на него заявку» (§41) и «Подавать заявки на спортсменов для участия в Олимпийских играх могут только НОК, признанные МОК» (§44).
В результате спортсмен оказывается не спортсменом, а представителем своей страны. А страны – это политическое устройство мира. Вот и получается, что сама Хартия полна противоречий. Вслед за красивыми словами преамбулы следует недвусмысленная дискриминация по национальному признаку. Вместо праздника спорта – политическое соревнование государств. Одно мелкое бюрократическое правило – и мы имеем ту грязную возню, которую имеем.
Правда, надо отдать должное МОК: в 1980 для согласования чисто политической ситуации (бойкота московской Олимпиады) с Олимпийской хартией МОК применило волевое усилие и придумало допуск спортсменов на Олимпиаду «под флагом МОК», который с тех пор применялся на нескольких Олимпиадах.
Однако на Играх в Рио «флаг МОК», внешне вполне нейтральный, был трансформирован в «флаг команды беженцев», что является абсолютным выпячиванием политической проблемы (Жака Рогге* на нынешних моковцев уже нет!). И после этого говорить, что «спорт – вне политики»? Кстати, в Олимпийской хартии нет такой максимы!
Одно то, что спортсмены не могут участвовать в Олимпиаде напрямую, без всяких флагов, превращает Олимпийскую хартию в лицемерное вранье. Попасть туда можно только «под флагом» – то есть с ведома спортивных чиновников. Главные олимпийские чиновники любят, чтобы только флаги в гости были к ним. Это уже не праздник, это – корпоративчик, праздник для своих, которых позвали, но никак не демонстрация вселенской любви к человечеству.
Борьба с допингом. В нынешней ситуации с Олимпиадами в Рио виноваты все – и спортивные чиновники, и спортсмены. Меньше всего претензий к спортсменам – чистым и нечистым. Всю кашу с антидопинговым экстремизмом заварили одни чиновники при полном поощрении со стороны других чиновников. Всю кашу с подменой мочи через дырку в стене заварили одни спецслужбы в борьбе с другими спецслужбами. Нынешняя ситуация оказалась трагифарсом, в котором активную драчку ведут бесконечные чиновники. Чиновники дерутся, а у спортсменов чубы трещат.
Даже грызня МОК со своим франкенштейном WADA – это грызня плохих с нехорошими. Мы никому из них не дадим первое место.
Чем громче заинтересованные лица кричат «Допинг! Допинг!», тем меньше простой человек понимает эти вопли. Кто там прав, кто виноват – не разбираются. Но осадочек остаётся: «Да они там все химики! Одних поймали, других еще не поймали. Да пошли они все нафиг лесом со всеми своими кольцами!» А ведь осадочек-то верный! И после этого говорить о популярности спорта? В нашей стране это всё равно, что говорить о популярности политики. Журналист недавно спрашивает в Тольятти на улице женщину, что она знает про партию «Яблоко»? – «»Яблоко» – это когда-то был Явлинский, но его же убили в прошлом году».
Если у нас и складывается ошибочное – как всегда, ошибочное – впечатление, что спорт и внешняя политика интересуют ширнармассы, то это всего лишь потому, что эти темы наиболее активно экзальтируются по телевизору. Если перестать подпитывать людей, убивающих перед телеящиком свое свободное время, этими темами, то пена спадет, и мы получим всё то же самое: «Да идите вы лесом!»
Лишение медалей. Особенно гнусным обычаем нынешних «принципов Олимпизма» является лишение медалей задним числом. То есть специалисты WADA за хорошие бабки во время и вскоре после соревнований делают свою работу и выносят заключение. Проходит много лет, и вдруг из хранилища достаются дублирующие образцы, делается новое исследование, дается новое заключение, после чего МОК и федерации без какого-либо судебного разбирательства (!) выносят приговор и отбирают медаль…
Общая идея тех, кто всё это вымурыживает, понятна, но логика требует в таких случаях не оспаривать медаль. Пусть из каких-то соображений специалисты проводят повторный анализ, обнародуют результат, уничтожающий репутацию медалиста, но нафига переписывать спортивную историю? Мы знаем, кто и зачем переписывает историю. Опа-на! Теперь у нас нет и олимпийской истории – в том смысле, что каждое утро надо интересоваться: кто у нас нынче в чемпионах? Вот, оказывается, о ком говорили Матфей и Лука: «Многие же будут первые последними, и последние первыми…»
Одним из самых «ярких» фактов этого рода было лишение Лэнса Армстронга в 2012 всех его званий, начиная с 1998. Этот честный парень даже вернул МОКу бронзовую олимпийскую медаль Сиднея-2000. Историю велоспорта переписали аж на две пятилетки назад! И хотя, говорят, Армстронг сам был не подарок и то ли пописывал кляузы на соперников об употреблении ими «химии», то ли заставлял химичиться коллег по команде, злорадная мысль «сам напоролся» не должна приводить к злой радости от переписывания истории.
В переписывании истории нет никакой справедливости. Есть только «мозги, привычные к бегу на длинные дистанции». И есть интерес ушлых коммерсов, которые пытаются отсудить назад призовые денежки. Например, директор «Тур де Франс» пытался получить с Армстронга назад призовые за победу в семи турнирах. Представьте: поссорился с дружком и грузишь его: «Отдай-ка мне всю водку, которой я тебя поил столько лет!»
Пусть история спорта будет настолько грязна, насколько она получилась грязной. Задним числом ее чище не сделаешь. Лишив званий одних, не заставишь верить в чистоту других, которые встали в анналах на место выбывших чемпионов и медалистов, даже если допинг-пробы берут у всей первой шестерки.
Если олимпийские медали дают «подержать на время», они теряют часть своего статуса, теряют уважение, становятся скорее предметами для коллекционирования.
Неборьба с допингом. Эффективная борьба с допингом в большом спорте приводит к снижению результативности по сравнению с недавними рекордами. Это в каком-то смысле снижает зрелищность.
Возьмем, например, метание копья. Два лучших за всю историю копьеметателя показали свои рекорды во второй половине 1990-х, десятка лучших атлетов бросала до 2007. К этому времени WADA, созданная МОКом в 1999, набрала силенок и начала эффективно дубасить рекордсменов по голове. Результаты упали, и только в прошлом году в эту десятку на третью позицию попал первый с 2007 новичок – Джулиус Йего, но его единственный бросок за 90 метров отстает от рекорда двадцатилетней давности на целых 6 метров!
Про бодибилдинг я вообще молчу. Можно спорить о том, чья соревновательная фигура вам больше нравится – Франсиса Бенфатто или Дориана Йейтса, но если не будет таких великих «химиков», как Йейтс или Коулмэн, то меня, например, бодибилдинг сильно разочарует. С другой стороны, многим нужен «классический бодибилдинг» − путаное название, которое обозначает бодибилдинг умеренных объемов. Чтобы не плодить федерации на каждое частное эстетическое мнение, федерация бодибилдинга должна поддерживать плюрализм. Этим разумным путем и пошла IFBB в последние годы: каких только категорий сейчас в ней нет! Даже такие, какие десяток лет назад и вообразить себе было невозможно! Но не поспоришь, однако. То есть дело не в химии, а в эстетике и здравом смысле: пусть будет и такой бодибилдинг и сякой бодибилдинг – кому какой нравится. Есть же спортивное катание на коньках, а есть художественное. То же самое в гимнастике. Вот пусть будет «спортивный бодибилдинг» и «художественный бодибилдинг».
Политизация спорта. Население Земли становится всё больше, ресурсов остается всё меньше. И если в фильме «Зверополис» героям удалось вывести на чистую воду мерзких травоядных заговорщиков, стремившихся разрушить шаткое цивилизационное равновесие с хищниками, то среди людей политика мультикультурализма и мультицивилизационности пока провалилась. Мир резко поляризуется на тех, у кого «есть», и на тех, у кого «нет». «Плохие парни» хотят жить хорошо уже сейчас, ничего не создавая взамен. Решение у них одно: отобрать и поделить. В процессе отбора и дележки население Земли, конечно, серьезно проредится, но об этом думают только те, у кого хотят отобрать. «Чего думать? Трясти надо!» Когда пилишь сук, думаешь, что сидишь на прикрученной к полу табуретке. Когда открываешь форточку на подлодке, думаешь, что за иллюминатором поют соловьи…
Пока нет большой войны – есть большой спорт. Когда стране нечего предложить миру, кроме ракет и спортсменов, ее спортсмены – это солдаты на полях спортивных сражений под сенью тех самых ракет. Но когда спорт – это война, он уже не спорт.
Нынешний большой спорт крайне политизирован, поэтому он далеко не для всех праздник. Например, для Мамиашвили – это последний и решительный бой на территории врага, а сам он – заградотряд.
Спортивный комментатор Владимир Мозговой сформулировал так: «Спорт высших достижений в России по давней советской традиции целиком и полностью должен обслуживать существующую власть. А значит – целиком и полностью политизирован. Иначе спорту просто не дадут возможности комфортно жить и развиваться, иначе в него не будут вбухивать нереальные средства. Это, к сожалению, симбиоз, приправленный трескучей воинственной риторикой. А страдаем мы во многом именно из-за риторики, безответственной и бездумной болтовни на тему своего величия и ничтожности других, раздающейся на всех уровнях.»
От нынешнего большого спорта очень легко отвернуться и забыть о нем как о страшном сне.
Политические риски. «Плохие парни» хотят жить по своим законам. «Богатые парни» сдаваться не собираются и будут отрезать от себя «плохих парней» прямо по пульсирующей, живой пуповине. «Плохие парни» будут задыхаться, но перед смертью до крови исцарапают руку отрезающего…
Проведение зимних Игр в условном Дубае – это не плохо. Это как раз повысит интерес к ним. Ведь крайне интересно увидеть, как удалось организовать горнолыжный спуск по раскаленным солнцем дюнам и заморозить прибрежные воды Персидского залива. Такая Олимпиада сожрет много нефтедолларов, но продемонстрирует уровень современных технологий (импортных).
Проблема Олимпиад, проводимых в авторитарных странах, – это не неподходящая климатическая зона, а риск политических осложнений вокруг них, которые могут закончиться бойкотом, «флагом МОК», отменой и другими событиями. Всё такое, конечно, наносит большой ущерб олимпийской идее.
Хотя, много ли сейчас осталось от олимпийской идеи, которую гробит международная чиновничья шайка со своими шкурными интересами и подковёрными интригами?
Как пишет тот же Мозговой: «Основные олимпийские идеи давно уже переформатированы под изменчивый мир, и их изначальная чистота являет себя миру, пожалуй, лишь в предстартовом торжестве».
Даже то, что нас всех втянули в дискуссию обо всех этих историях, – уже говорит о политизации спорта.
На человеческом уровне Олимпиада в условном Дубае усилит социальную напряженность: зачем на ветер выброшено столько денег? И всё вместе это усилит отрицательное облико морале Олимпийских игр, созданное политикой МОКа, допинговыми скандалами и политизацией спорта.
Все вместе эти проблемы грызут корни большого спорта и роют большую яму олимпийскому дубу, который рано или поздно придется выращивать заново – из жёлудя.
Самовыживание бодибилдинга
Если в нынешнем мире не бороться с допингом в спорте, то это отвратит крупных рекламодателей, а то и политических заказчиков. И без тех и без других не получишь денег. Тенденция такая. Вот, например, свежий случай этого года, когда от Шараповой шарахнулись как от чумы Nike и TAG Heuer – мешки с большими деньгами. Остальные рекламодатели остались, зато многие ведущие теннисисты громко рассказали, как сильно они осуждают Шарапову, а некая Дженнифер Каприати даже предложила лишить ее всех профессиональных титулов.
Ага, забойщик** отделяет от стада намеченную жертву, но спортсмены продолжают бежать скопом в этом стаде и на ходу кукарекают, как они ненавидят допинг и презирают отщепенцев. То ли забоялись за свои контракты с Найком, то ли это синдром тоталитарного общества. В данном случае – спортивного общества…
Так может ли спорт существовать с допингом, но без транснациональных корпораций-спонсоров и без патриотической нагрузки?
Еще как может! Один из примеров – бодибилдинг. Он никогда не был окэшен крупными спонсорами из-за известных причин: допинг и отсутствие четких критериев, которые позволяли бы признать его настоящим спортом***. Поэтому бодибилдинг вполне себе существовал и существует в собственной нише за свои деньги, а «самый главный» бодибилдинг – федерация IFBB – и вовсе был частной лавочкой братьев Вейдеров – Джозефа (1920–2013) и Бенджамена (1923–2008), Маркса и Энгельса современного бодибилдинга.
Бен Вейдер, наполеоновед****, мыслил масштабно и мечтал сделать бодибилдинг олимпийским видом спорта. В начале 1970-х он обратился к президенту МОК лорду Килланину и получил ответ: «Только через мой труп». Олимпийская борьба с допингом началась в 1968, и бодибилдинг со своей репутацией в эти реалии не вписывался. Десять лет спустя Бен Вейдер подкатил к следующему президенту МОК – Хуану Самаранчу. Хуан от Бена не отмахнулся, но объяснил, что no pain, no gain без борьбы с допингом бодибилдингу ловить нечего. Сказано – сделано.
Первое допинг-тестирование IFBB провела в 1986 на любительском чемпионате мира. А в 1998 Самаранч наконец-то сдался и объявил, что Исполком МОК признал федерацию IFBB. В 2000 IFBB с умыслом провела любительский чемпионат Европы в Лозанне, в городе, где расположена штаб-квартира МОК и где годом раньше была учреждена WADA. На чемпионат с визитом вежливости удалось заманить самого Самаранча. Но потом что-то пошло не так, а точнее – в 2001 покладистый Самаранч ушел в отставку, а новый глава МОК Жак Рогге оказался упертым гентским бюрократом. Олимпийские притязания бодибилдинга как-то полностью поутухли, но IFBB уже по самое не хочу увязла в антидопинговой борьбе, совершенно не отрефлексировав, насколько бодибилдинг смешон со своими жалкими потугами доказать чистоту своей мочи.
Культуризм без допинга? Как песня без баяна! Другие международные федерации бодибилдинга этой дурью не маются (некоторые, правда, маются другой дурью) – и всё у них нормально. Моча кровавая в глазах у них не стоит.
Бодибилдинг в СССР/России – еще более яркий пример жизни без денег. В СССР культуризм существовал с середины 1960-х не просто на низовом уровне, а еще и в полуподпольном состоянии. Потом пришли голодные 1990-е. И ничего! Бодибилдеры крутились и до сих пор крутятся, как-то изыскивая средства для тренировок, спортпита, химии и соревнований. Наоборот, попытки повысить общественный статус бодибилдинга вслед за IFBB привели к помпезному антидопинговому заигрыванию, но ничуть не улучшили ситуацию. На сцену продолжали выходить нахимиченные качки с вываливающимися животами. Потеря эстетики, потеря популярности, снижение числа зрителей, недостаток спонсоров, трудности с проведением чемпионатов России…
Естественно, что WADA, созданная МОКом, не интересуется неолимпийскими видами спорта, поэтому бодибилдерским федерациям под эгидой IFBB приходится за свои деньги приглашать на соревнования специалистов по отбору проб. И хотя сдача «чистой» мочи из заряженного презерватива отработана, как разборка автомата калашникова, не бывает без сбоев. Самый крупный прокол – дисквалификация за допинг почти всей российской бодибилдерской команды мужчин, женщин и юниоров на чемпионатах мира IFBB в 2000 – они заряжались не из той банки. Однако в анналах этот факт не отражен – видимо, вымаран, потому что перед бодибилдингом еще брезжили олимпийские надежды…
В результате всей этой многолетней антидопинговой возни вокруг бодибилдинга в ширнармассы ушла дополнительная порция негатива. И так-то для диванных натуралов качки – это исчадие ада, химические монстры, в которых не осталось ничего человеческого и там краном не подымешь… А тут тебе нá – «они попались на допинге!»… До сих пор не пойму: олимпийские амбиции вроде бы давно уже оставлены, так зачем же надувать щеки? Перед кем?
Проблема допинга в бодибилдинге в последние годы решилась естественным путем – эстетическим. Два года назад, когда «шортики» вводили в программу российских соревнований, много ретроградов обломали свои копья в борьбе с железной поступью прогресса. Я тоже был ретроград и тоже понаписал. Но плох тот ретроград, который не становится неретроградом. Оказалось, что «шортики» – то есть «классический бодибилдинг» – это очень популярная соревновательная категория. Действительно, многие бодибилдеры на самом деле не хотят химичиться, но достигают впечатляющей формы. И если в рамках IFBB для женщин давно уже созданы категории с «меньшей мышечностью», то для мужчин этого выбора не было. Поэтому введение «шортиков» вернуло в соревновательный процесс огромное количество прекрасно сложенных и накаченных парней, вернуло в соревновательные залы большое количество зрителей и зрительниц, вернуло радость бодибилдинга на сцену, не говоря о том, что дало устроителям соревнований возможность заработать больше денег на вступительных взносах и спонсорских сборах.
Теперь соревнования по бодибилдингу дают спортсменам и зрителям честный выбор: вот тебе бурые от времени, массивные шкафы, заполненные ампулами, а вот тебе новенькие изящные шкафчики, в которых стоят баночки с кремом для автозагара.
Но это бодибилдинг. А что с допингом в других видах спорта? Думаю, если спортсмены будут соревноваться между собой, для интереса, то они как-нибудь разберутся между собой по гамбургскому счету. Не маленькие.
Можно допустить, что нынешнее движение за бездопинговый спорт возникло как стихийная низовая инициатива. Ведь слабейшие всегда бухтят, а где не бухтят? Тем более, что в «качественных» видах спорта с их расплывчатыми «критериями судейской оценки» второй всегда утверждает, что его засудили и он должен быть первым. Но это уже неважно, потому что стихийную инициативу всегда прибирают к рукам чиновники и приспосабливают к своему карману. Ведь сами спортсмены, по своей доброй воле, не создадут WADA и не повесят его себе на шею. Никто не хочет быть Муму, но Герасим уже не спрашивает…
Эстетика, здравый смысл, саморегулирование – этого достаточно в нормальном обществе. И не надо бороться с допингом в большом спорте. Его надо регулировать. Не знаю, как регулировать, но уж точно не так, как это происходит сейчас, когда борьба с допингом превращена в самый главный спортивный вопрос.
Идеология борьбы с допингом
Какими бы корыстными целями ни руководствовались борцы с допингом, в этой борьбе, безусловно, есть и сверхидеология, не связанная с тщеславием и деньгами.
«Фундаментальное противоборство XX века – битва между рацио и природным инстинктом. Человечество устремлено к идее торжества рационализма над всем иррациональным. В том числе над любовью. Над человечностью… [Над допингом… – nutrisale] В борьбе со злом нужно зло. Его зовут на помощь в первую очередь… Но чем более мир кажется контролируемым, жизнь управляемой, люди рассудительными и рациональными, тем чаще все это опрокидывается взрывами иррационализма, коллективного безумия, стихийными бедствиями и не поддающимися упреждению техногенными катастрофами. Рационализм тщится объять необъятное и расплачивается восстаниями ирреальных сил.» (Юрий Богомолов)
Эта самое торжество рациональности и признание допустимости зла против зла в значительной степени определяют формат борьбы с допингом в спорте. В ответ может случиться и «коллективное безумие» − эксперименты с самыми запредельными видами допинга, и «взрывы иррациональности» − учреждение «допинговых» федераций, и «стихийные бедствия» − крах бездопингового олимпийского движения.
Человечество пережило XX век, но впереди − XXI и никто не может гарантировать, что он будет венцом человеколюбия. Пока тенденция ровно обратная. Пока WADA усиливает репрессии против спортсменов.
Допинг и наука
Может ли спорт существовать без допинга?
Нет.
Спорт должен быть праздником, а не бизнесом или политикой. Какой праздник без пьянки и без драки? А какой нафиг праздник остался нам в последние годы, если мы, подзуженные яростной борьбой с допингом, о которой нам прожужжали все уши, смотрим на победителя и думаем: что же ты, гад, уколол? Борьба с допингом, тем более в «вадовском» изводе, – это бизнес и политика. И нас, наивных зрителей, цепляют крючком за верхнюю губу (которая управляет чувством справедливости) и ведут под сачок бизнеса и политики…
Если бы нынешняя система большого спорта рухнула (а она не рухнет, потому что в нее вложено много денег), он останется жить на низовом уровне, на уровне дворовых команд и школьных соревнований. Спортсменам достаточно будет метана и мельдония, чтобы удовлетворять свое небольшое тщеславие.
«Небольшой» спорт неинтересен бизнесменам (нет выхода на широкую аудиторию) и политикам (ну если только для внутреннего пропагандистского употребления, особенно перед выборами). Допингоборчество в нынешнем, выпяченном как культя попрошайки виде перестанет существовать. Массовый спорт не будет получать чьи-то деньги, но не будет и чьим-то орудием. А если людям нужно зрелище и они хотят платить за него деньги – это не спорт, а спортивное шоу. Вот пусть шоу и проводятся по своим шоуменским правилам – включая допинг-контроль.
В целом это всё, естественно, идеалистические рассуждения. Зайдем с другой стороны, не с идеалистической. Два высказывания:
Константин Волков, олимпийский чемпион 1980 в прыжках с шестом:
«Чистых спортсменов сейчас нет. Это у нас биохимия, спортивная медицина в загоне. А на Западе всё работает. Там работают частные лаборатории, выпускающие новые препараты, которые не входят в списки.»
В загоне – это, значит, бюджетные деньги выделяются, но разворовываются. Частных лабораторий нет. Да и вообще наука похерена. Поэтому приходится прибегать к спецоперациям с дыркой в стене. Не можем как все – сделаем как всегда.
Орхан Джемаль, который занимается политикой, а не спортом:
– Вы знаете, мне абсолютно наплевать (…) на судьбу Олимпиады, на судьбу этих всех спортсменов. Меня эта тема просто не интересует и не волнует. И более того, я даже не являюсь таким уж врагом допинга. Допинг – это всего лишь развитие науки, развитие биохимии. Я считаю, что полезное дело… Это нормально, когда государство занимается наукой… Пусть уж будет соревнование химических национальных наук, если уж мы не можем сделать соревнование национальных силачей… Знаете, тут есть очень много условности, как бы ментальной установки… Допинг – это зло. Почему? Ну, вот мы так решили… Но смешно с мочой получилось, да. Государство занималось созданием атомных бомб… А тут представьте: у них эти пробирки выплескивались на брюки, на башмаки, они через эту дырку в туалете трясущимися руками… всё быстро-быстро…
А на вопрос: если разрешить допинг, то спортсмены будут травиться и гибнуть, Джемаль ответил: «Ну и что? Они и так травятся и гибнут».
Вот вторая ключевая идея: допинг – не только источник заработка для бюрократов, он еще и предмет интереса науки.
С одной стороны, разработка новых видов допинга и методик движется научной любознательностью. С другой стороны, это заказ со стороны военных, экстремальных профессий и того самого спорта. При этом спорт – самый доступный полигон для испытаний с самой массовой базой, с самым быстрым и достоверным результатом. Новые препараты и методики испытываются едва ли не бесплатно на заинтересованных добровольцах – спортсменах.
Конечно, WADA постоянно вводит с запрещенный список новые пункты, но только если стало известно, что такое вещество существует и используется в спорте, и, самое главное, если появилась методика его обнаружения (на это требуется время). А пока нет методик, WADA пресекает применение только известных, а значит, устаревших видов допинга, и те, кто пользуется новейшими разработками, не включенными в запретные списки, получают тот самый гандикап, с которым отчаянно борется WADA.
Это вечный бег Ахиллеса за черепахой. Может, не надо бежать? Или изменить направление бега?
А тем временем, научные лаборатории активно работают на массовом рынке, существование которого прекрасно поддерживается антидопинговой борьбой, коммерциализацией и политизацией спорта.
И о старом не надо забывать
Так чего в «рацио» борьбы с допингом больше – желания спортивной справедливости или опасения за здоровье спортсменов? А какая разница, если обе цели остаются недостижимы: справедливости всё-таки нет, а новые препараты – это новые риски, поэтому спорт остается опасен и с этой стороны.
Кстати, если на старых препаратах, которые ловятся на раз, до сих пор можно выиграть соревнования, то почему архаике могут уступить те, кто пользуется новейшими разработками? А кто сказал, что новые виды допинга – сильнее старых? Они не ловятся – вот их преимущество. В эффективности могут уступать. И во «вредности» могут уступать. Старые виды допинга изучены вдоль и поперек. Если не быть сумасшедшим, они не подведут под хозяйственно-религиозную постройку, от них менее всего следует ждать подвоха.
Но не надо и трагедизировать ситуацию: благодаря WADA наука в области допинга движется вперед ускоренными темпами. Антидопинговая борьба – лучший допинг для научных исследований. Как сказал Шекспир: весь спорт – эксперимент, спортсмены в нем – участники эксперимента…
И еще о старом. История мирового спорта навсегда запомнила самую эффективную государственную допинговую программу – ту, которую со всей мощью социалистического реализма реализовывала ГДР. Этой программе есть чем гордиться: начиная с 1972 олимпийская сборная ГДР всегда занимала второе или третье место в общемедальном зачете (на зимних олимпиадах как правило второе)! В числе прочего, в ГДР (как и в СССР) применялся такой специфический вид допинга, как «принудительная беременность»: женщин-спортсменок перед важными соревнованиями заставляли забеременеть. С перечнем некоторых имен, можно ознакомиться в статье 2008 года.
К этому списку можно добавить более свежий случай – известную беременность Исинбаевой перед чемпионатом мира в августе 2013, который она выиграла, хотя до этого у нее был долгий период неудач. Исинбаева победила с результатом далеко до личного рекорда и тут же объявила о прекращении спортивной карьеры, то есть победа была достигнута решительным броском, с напряжением всех сил…
Ровно об аналогичной истории – победе беременной швейцарской триатлонистки Николя Шпирих на Олимпиаде-2012 – рассказывается в статье допинг-специалиста Сергея Илюкова, написанной за несколько месяцев до истории с Исинбаевой.
Поэтому необыкновенная деликатность WADA с окончательным определением беременности как запрещенного вида допинга говорит о том, что что-то человеческое бессознательное еще водится в закоулках этой структуры.
Биологический паспорт спортсмена
Есть ли допинг в спорте, нет ли допинга в спорте – это вопрос риторический. Как минимум, он существует в теневой зоне, о которой неизвестно или мало известно мировому сообществу и его передовому авангарду WADA. Страна, у которой наука лучше, повышает свои шансы на победы в спорте. А наука – это хорошо и нормально.
Соревнование допинговых технологий в спорте может быть предметом ничуть не меньшего азарта, чем соревнование бездопинговых генетических уникумов.
Закрадывается и конспирологическая мысль: а не начата ли борьба с допингом теми самыми лабораториями, которым нужны заказы и рынок сбыта для новых препаратов? Но есть и второе конспирологическое соображение: борьба с допингом – это борьба с отсталыми в научном отношении странами. (Из этого, кстати, можно сделать сравнение, чья наука сильнее – наша или китайская?)
Одним словом, никакого равенства в спорте борьба с допингом не дает. Наоборот – усиливает разрыв. Тогда опять зададим риторический вопрос: зачем она существует? Как самоцель? Как борьба ради борьбы?
Оголтелая борьба с допингом – это как борьба с потеплением климата и озоновыми дырами. Человечество пукает в вечность.
Конечно, крайности недопустимы: допинг должен быть в своих рамках, и то, чтó очень вредно, подлежит запрету. Баланс между здравым смыслом и антидопинговым мракобесием найти можно, если захотеть. Но если допингом объявить всё, что шевелится, и лезть в чужую мочу пальцами маньяка, то получится борьба с перхотью методом отрубания голов. Нет уж! Нельзя отказываться от свободы в пользу безопасности. В том числе и от спортивной свободы – в пользу бездопингового равенства. Тем более, когда это «равенство» стряпают на быстром огне и, подгорелое, втюхивают потребителям как качественный продукт.
Наверное, для контроля допинга вполне должно хватать биологического паспорта спортсмена (Athlete Biological Passport), который «позволяет выявлять нарушения по допингу путём регистрации отклонений биологических маркеров запрещенных веществ от нормы для данного спортсмена, не прибегая к тестированию и идентификации отдельных запрещенных веществ» (Википедия).
То есть речь идет об оценке общих параметров организма и обнаружении «вмешательства извне» по косвенным признакам, которые не спрячешь. При таком методе не надо знать конкретный вид допинга – он может быть сколь угодно новационным, сколь угодно секретным и никому неизвестным, но поскольку задача допинга одна – повысить определенные физиологические параметры, то применение и секретного и несекретного будет очевидно.
Биологический паспорт спортсмена – самый цивилизованный и культурный способ контроля, но с одной поправкой: если пробы берутся только на соревнованиях, без неурочных налетов и обысков, без подачи подневного плана передвижений спортсмена на три месяца вперед!
Мало ли, кто и как тренируется и готовится к соревнованиям? Кому какое дело, что я ем и колю между соревнованиями? Вы не хотите допинг? На момент соревнований его нет у меня: все физиологические параметры в норме. Тогда все участники на самом деле окажутся в равных «физиологических условиях».
Всё остальное – борьба за освоение антидопингового бюджета.
Этак в борьбе за безопасный, например, бодибилдинг WADA запретит жим над головой (очень травмоопасное упражнение для мышц спины!) и вообще запретит штанги (иногда блины падают на ногу), а в борьбе за равенство в тренировочном процессе потребует качаться на тренажерах только установленной конструкции.
Если борьбу с допингом ограничить только биологическими паспортами, атмосфера изменится. К спортсменам перестанут относиться как к дитям неразумным, как к преступными личностями, из спорта исчезнет презумпция виновности спортсмена, одна которая превращает спорт в неспорт. Понятно, что будут стараться подменить мочу. Понятно, что будут перед соревнованиями изо всех сил приводить показатели в норму. Но если одним приспичило бороться с допингом, а другим хочется его применять, то нужен компромисс и четкая демаркационная линия.
Есть «спорт» – и «большой спорт»
Насчет ничем не ограниченного допинга в спорте цинично говорит Александр Невзоров:
– …Я вообще ничего плохого в допинге не вижу. Допинг делает спорт гораздо интереснее. Действительно, рано или поздно спортсмены начнут взрываться в момент перепрыгивания через своих козлов или прямо вот разрываться пополам при каких-нибудь атлетических упражнениях. Это тоже будет забавно, потому что, в конце концов, эта погоня за рекордами должна как-то закончиться, поскольку как анатом я неплохо знаю пределы человеческих возможностей.
Риски спорта и риски допинга – это риски самих спортсменов. Ради тщеславия или денег они совершенно добровольно соглашаются быть пушечным мясом в абсолютно несправедливой и бесчестной, но абсолютно легальной мясорубке под названием «большой спорт». Это ничем не лучше продажи своих органов для пересадки. Но если продажу органов загнали в подполье, потому что это неприлично, то порядок, при котором спортсмены высокого уровня являются по сути крепостными национальных и международных спортивных бюрократов, неприличным не кажется. Но всё впереди. Мы еще увидим монстрации под лозунгом «Свободу труженикам спорта!»
Настоящий спорт – он ни от чего не зависит.
Настоящий спорт – это мой знакомый Николай Николаевич, который играет в городки уже 60 лет. Он тренируется пять раз в неделю по два часа, делая в месяц птяь тысяч бросков. Ему никак не удается воспитать смену: ребятишки, которых он зазывает на городошную площадку, теряют интерес к монотонным тренировкам через несколько месяцев, редко – через несколько лет. О взрослых вообще нечего говорить. Если городской спорткомитет просит его выступить за город на областных и российских соревнованиях – он едет, иногда за свой счет, за счет семейных сбережений, вытащенных из загашника тайком от жены. Правда, через несколько месяцев спорткомитет компенсирует его затраты.
В этой истории Николай Николаевич не зависит ни от спорткомитета, ни от городошной федерации. Это они зависят от него. Зуб даю, что Николай Николаевич не зависит и от допинга. Вот это и есть спорт. Можно даже написать с пафосом: Спорт.
Нынешняя борьба с допингом в спорте – полное лицемерие. Есть много других опасных профессий – пожарные, полицейские, военные, летчики-испытатели… Но никто не отрабатывает на них антидопинговую борьбу. Ха! Представляю, как в международные конвенции по ведению войны вносится пункт: «Использование допинга комбатантами запрещено». И вот между окопами, под пулями и снарядами, ползают доблестные сборщики мочи, отряженные на передовую Всемирным военным антидопинговым агентством (WMADA).
Важно понимать, что общественное восприятие проблемы допинга в спорте связано с терминологической путаницей: одним словом – «спорт» – обозначаются два разных вида человеческой деятельности, схожих внешне, но полностью различающихся по существу.
В настоящем, исконном спорте допинг – это неравные возможности, это нечестно, это не комильфо, но за это разве что руку не пожмешь.
А в большом спорте (другого термина нет) от спорта осталась только внешняя оболочка, хитиновый панцирь, а на самом деле это – большой бизнес и/или большая политика, где допинг нужен так же, как ложь в дипломатии. И где так же, как в дипломатии, врущую сторону нужно поймать на лжи и ткнуть носом в факты.
Поэтому борьба с допингом в спорте – это одно, а большой бизнес на борьбе с допингом в большом спорте (чем занимаются МОК и WADA) – это совсем другое, не вызывающее никакого сочувствия. Но общественность не видит разницы и поддерживает бизнес на борьбе с допингом в большом спорте, путая последний со спортом.
Плохие в этих двух бизнесах – все.
Путают у нас – всё.
Эмблема WADA. С черным фоном всё понятно – это зловещий цвет, в который всегда одевают тех, кто должен устрашать. Закон психологии. Но непонятно, что означают две зеленые полоски? Они явно нарисованы двумя пальцами, окунутыми в краску. И это сразу напоминает выражение «как два пальца обоссать»…
WADA на игле
Любую хорошую идею бюрократия и леваки всегда доведут до абсурда и абсолютного зля. Идея борьбы с допингом изначально была столь же хороша, как построение коммунизма во всем мире. Невозможно не влюбиться в такие идеи. Проблема лишь в том, что бездопинговый спорт невозможен так же, как и коммунизм. Но уж если бюрократы оседлали какую-то идею, то просто так они с нее не слезут.
За годы полной безнаказанности и безответственности WADA превратилась по сути в автономную силовую структуру с террористическими методами. Ее штурмовики могут вломиться в дом к спортсмену посреди ночи и потребовать отдать им свою мочу или медаль десятилетней давности. Роль WADA в большом спорте стала столь велика, что до полной и абсолютной власти им осталось немного. Последние события – когда WADA не докладывала, а требовала от МОКа определенных решений – это финишный рывок WADA к вершине. Организация, которая НИЧЕГО не создает, собирается командовать теми, которые тренируются, тренируют и организовывают.
Если национальные антидопинговые агентства, которые работают «на земле», еще сохраняют психологическую связь со спортсменами своей страны, то транснациональные бюрократы из WADA давно уже парят в безвоздушном пространстве и наблюдают муравьев, копошащихся на стадионах.
С чем борется WADA в своем космосе? Это знает только она, потому что на ходу придумывает правила игры, потому что «самое исчерпывающее определение допинга: это все препараты, которые на данный момент входят в стоп-лист WADA».
Деятельность WADA неэффективна, расточительна и унизительна. Справедливость распределяется выборочно, денег требуется уйма, введена презумпция виновности спортсмена. С таким резюме, казалось бы, получай волчий билет и топай на пенсию.
Но нет. Даже ООН в лице своего культурного подразделения ЮНЕСКО подключилась к борьбе с допингом: в 2005 была подписана «Международная конвенция против использования допинга в спорте». Вот где ООН – а где допинг? Но главное – возглавить. Эту конвенцию подписали почти все страны-члены ООН, а также государство Палестина. Очень актуальная проблема для Палестины. Зная горячих палестинских хлопцев, мы понимаем, что теперь допинг – но пасаран!
Почему же WADA поддерживают на всяком официальном уровне? Потому что она паразитирует на общепонятных словах и общепринятых понятиях: справедливость, равенство, спортивная честь, большая дружная семья, главное не победа, а участие. Попробуй, выскажись против. Тут же получишь по сусалам как завзятый ренегат и вообще допингдилер. Разве мало у нас борцов за светлое будущее без фреона, без углекислого газа, без ГМО, без вакцинации, без марихуаны, без атомной энергетики, без бензина, без абортов, а еще – за светлое прошлое? Ну вот еще одни пиявки присосались. Главное, найти животрепещущую тему – и качай насосом.
Та же WADA в настоящее время только наполовину финансируется МОКом, а вторую половину своего бюджета получает от правительств ряда государств. Таким образом, WADA действительно присосалась к неограниченным денежным ресурсам, но при этом со всей неизбежностью она – как минимум наполовину – стала политическим орудием.
Но у семи нянек дитя делает, что хочет.
WADA запустила свои щупальца во все страны, где созданы национальные антидопинговые структуры, то есть стала наднациональной силовой структурой. Спортивные федерации затрепетали и сдали своих крепостных в аренду WADA, в Спортлаг.
Антидопинговая борьба – это допинг для самой антидопинговой борьбы, поэтому сила и агрессивность самой WADA непрерывно растут.
Пока всё удается WADA – и она поймала кураж. Если с утра WADA не закрутит новые гайки, её кумарит. Она и закручивает. По две, по три, по пять гаек. Доза непрерывно растет.
Со всей очевидностью встает задача борьбы с этим нахимиченным монстром.
Если WADA дорвется до власти – мало не покажется никому. И самое главное – ни один, даже заштатный спортсмен уже не избегнет дорогостоящей допинговой проверки. Деньги широким, мутным потоком потекут в кассу WADA. Жизнь удалась…
Но тогда уже точно не останется никакого спортивного праздника. Настоящий спорт будет вынужден окончательно уйти на уровень спортзалов и некоммерческих соревнований с умеренным вступительным взносом.
Смертельные резервы, или Силовики у власти
А теперь метафора, ради которой я начал весь этот текст.
Некоторые виды допинга отодвигают защитные барьеры, существующие в организме:
«Для достижения высокого спортивного результата спортсмену необходимо преодолеть множество препятствий функционального и психологического характера. Если, к примеру, бицепс в случае активизации всех его мышечных волокон разовьет напряжение в 180 кг, то при этом может произойти перелом кости. Хотя такие случаи и отмечались в таких видах спорта, как тяжелая атлетика и армрестлинг, всё же они встречаются редко, поскольку существуют психологические барьеры, которые представляют собой врожденные защитные механизмы, не позволяющие в обычной ситуации полностью реализовать физиологический потенциал. В отношении бицепса такой психологический барьер позволяет развить напряжение только до 45 кг.» (М. Уильямс. Эргогенные средства в системе спортивной подготовки. «Олимпийская литература», Киев, 1997. Стр. 160)
Итак, «раскрепощенный» допингом мозг может отдать мышцам и связкам самоубийственный приказ, и они просто порвутся. Мозг одаренного атлета может дать такой приказ и без допинга. Хорошо известен случай «самотравмирования», когда Александр Федоров порвал на тренировке грудную мышцу. Раскрепощенный мозг работает как плохой полководец и заваливает амбразуры трупами…
Силовые органы – это одни из важнейших мышц государства. Но когда они приходят к абсолютной власти, абсолютная власть становится для них допингом, раздвигающим естественные ограничения. И тогда всё рвется, как и положено при перегрузке.
Если WADA придет к абсолютной власти в мировом спорте (а пока ничто не говорит о том, что ее «марш на Рим» кто-то может остановить), она своими ничем не ограниченными усилиями разорвет и так уже истончившуюся ткань этого самого мирового спорта. И рухнет весь этот спорт в феодальную разорванность – как мир у Сорокина в «Теллурии». И какие перспективы тогда останутся?
А-а, мы знаем: дворовые команды, школьные соревнования, метан, мельдоний и секс.
Заключение
События вокруг Олимпиады в Рио обратили внимание общественности на вопиющую ситуацию с допингоборчеством. Это хорошо, потому что может привести к положительным изменениям. Хотя особенно надеяться на это «может» – не стоит. Возможно, скоро многим вообще будет не до спорта…
В завершение – сводка основных тезисов статьи:
1. Олимпиада – давно уже не тот спорт и не тот праздник.
2. Большой спорт – афера в международном масштабе, кормушка для чиновников, бизнесменов и массмедии.
3. Борьба с допингом в стиле WADA – лицемерие, экстремизм и терроризм.
4. Усиление WADA – угроза мировому спорту.
5. Регулирование применения допинга – вопрос тонкий, и если уж его и решать, то наиболее простыми и максимально нежесткими мерами.
И давайте честно выговорим невыговариваемое: Если мы хотим безопасного спорта, большой спорт должен умереть, а в «маленьком» спорте надо выдавать бесплатные одноразовые шприцы.
Примечания:
*) На церемонии открытия Олимпиады в Лондоне в 2012 было предложено почтить минутой молчания гибель 11 израильских олимпийцев от рук палестинских террористов на Олимпиаде в Мюнхене 5 сентября 1972. Минута молчания была бы уместна, никакой политики! Но поскольку олимпийские бюрократы не хотят ссориться ни с кем – а менее всего с арабскими странами Ближнего Востока, – то, несмотря на давление со стороны США, Британии и Германии, Жак Рогге запретил минуту молчания, сказав, что церемония открытия – не та атмосфера, чтобы вспоминать такой трагический инцидент. МОК почтил память погибших олимпийцев на отдельных мероприятиях 5–6 сентября 2012.
**) Офицеры WADA выполняют работу, схожую с забоем скота. О забойщиках скота по ходу дела: «Работа на мясокомбинате – что-то среднее между «по локоть в крови» и «вокруг тонны еды». Эта смесь жутковатого и полезного вопреки стереотипам привлекает не жестоких и чёрствых людей, а стремящихся к стабильности, достойной оплате труда и карьерному росту в рамках компании… Когда-то профессия забойщика была одной из самых страшных и жестоких. Бойни никогда не были комфортным местом работы, да и психологически спокойной такую работу не назовёшь. На современных предприятиях ситуация кардинально изменилась. Условия содержания и подготовки к убою позволяют оглушать животное углекислым газом – оно не чувствует боли, не страдает и не мучается. Поэтому над сотрудниками больше не нависает тяжкий моральный груз.»
Сдается мне, что над офицерами WADA, работающими под прикрытием МОК и ООН, тоже не висит тяжкий моральный груз, зато есть стабильная, прекрасно оплачиваемая работа и карьерный рост…
***) В статье Фредерика Хатфилда (1998), американского лифтера, ссылками на авторитетные определения спорта доказывается, что бодибилдинг – это спорт.
****) Бен Вейдер был поклонником Наполеона и обладал большой коллекцией реликвий, связанных с его именем, в том числе двууголкой, которая побывала с Наполеоном в России в 1812 (впрочем, сохранилось 12 наполеоновских двууголок – не такая уж и редкость).
Вверху: Московская Олимпиада-1980. Церемония закрытия. Архивное фото.
Также читайте материал на nutrisale.
